Глава 5
Я сижу, сжавшись в маленький, дрожащий комок. Где я? Хм, не так-то просто ответить на этот вопрос. Где-то за городом. Хотя самым четким ответом будет «на свободе». И это главное.
Я сжимаю свою рубашку чуть ниже ворота, до треска, до ногтей в ладонях.
Где-то далеко размеренно капает вода. В доме над подвалом, если быть точным, но сейчас он, кажется, где-то в районе луны.
Холодно.
Меня сосредоточенно знобит, и холодный пот скользит по вискам и между лопаток. В подвале сыро, и эта сырость словно липнет ко мне тягучей паутиной. Я сильно дрожу, мелко, часто дыша и стуча зубами. И мне кажется, что этот холод проникает в меня гибкими, тонкими иглами.
Больно.
Раненое тело почти исцелилось, порезы от разбитого стекла, от когтей, от схватки, от его рук. Но мне все равно больно.
Страшно.
Этот страх, он грызет меня изнутри, расползается по телу, пульсирует в сердце, шепчет в мозгу. Я не могу с ним ничего сделать, не могу его обуздать, загнать вглубь, обратно в тайники души. Как ни пытаюсь.
Безысходность.
Я ничего не могу с собой поделать, не могу это контролировать, не могу навести порядок в душе. Я пытаюсь, я изо всех сил стараюсь все исправить, вернуть в норму. Успокоить. Но все тщетно. Каждая попытка, каждый порыв, все это сгорает, не оставляя даже пепла.
Ярость.
Слепая ярость, клокочущая в груди, огненной волной подступающая к горлу. Кричащая что-то о слабости, неспособности ничего предпринять, о трусости и беге. Призывающая драться, убивать, разрушать все на своем пути.
Зло.
Проснувшееся, оглядевшееся и тихо зашептавшее «Иди». Оно манит силой, славой, возможностью все изменить, стать выше других, могуществом и властью. А главное, безопасностью. Оно показывает, насколько я могу быть сильным. Оно говорит, что я стану первым, лучшим в своем роде. Что все они должны преклониться предо мной.
Я знаю, оно право. И оно это знает. Оно знает все, что знаю я. А я знаю все, что знает оно.
И я кричу «нет», что есть силы, срывая голос, переходя на хрип. Я сжимаюсь еще сильнее, забиваюсь в угол, приказываю ему замолчать. Я кусаю губы в кровь, царапаю ногтями ладони, пытаюсь унять дрожь.
Очень хочется закричать, изо всех сил ударить кулаком в стену, выпустить ярость наружу.
Но нельзя.
Я твержу себе это снова и снова, напоминая кто я, напоминая, зачем я здесь, напоминая, что будет, если я сдамся. Все мои мысли состоят из сплошных напоминаний.
Но напоминания переходят в память, а память – в кошмары.
Меня основательно лихорадит, заставляя обливаться ледяным потом. Холодный камень стен этого заброшенного подвала срабатывает как маяк для сознания. Слабый, едва работающий маяк.
Я злюсь на себя, на свою слабость. Бормочу без устали «дурак, дурак, дурак» и «что ты наделал». Ничего этого не было бы, если бы я сдержался. Если бы смог устоять.
«Высота полета сравнима лишь с глубиной падения».
Непреложная истина, сияющая кроваво-красным светом.
Если бы я остановился. Если бы я смог остановится.
Просто не лететь. Разве это так трудновыполнимо? Просто спланировать обратно на крышу. Просто не использовать слишком много Силы. Просто держать себя в руках.
Я думал, я научился. Я решил, что сумею. Я такой идиот.
Будто забыл, насколько ужасна расплата.
Зубы выбивают дробь, и мне кажется, что их стук эхом отражается от стен. Память возвращает в кошмары, пережитые множество лет назад.
Вот я снова в черном лесу и преследователи взяли след. Ноги гудят от перенапряжения, но нужно продолжать бежать. Легкие и горло горят огнем, и каждый вдох отдается обжигающей болью. В голове туман, сильно разбавленный страхом. Кажется, что сердце изо всех сил бьется в ребра, пытаясь вырваться.
Они все ближе. Я уже слышу их топот.
Я распахиваю глаза, так сильно дернувшись, что едва не падаю. В глазах все плывет, а в голове «перестань бороться».
НЕТ! НЕЛЬЗЯ!
Нужно просто еще немного потерпеть. Нужно показать, кто здесь хозяин. Просто восстановить контроль.
Я еще крепче стискиваю кулаки, прижимая руки к груди, ощущая, как по пальцам течет кровь, но не чувствуя боли. Я боюсь закрывать глаза, зная, что тени вернутся, чувствуя шепот прошлого уже даже наяву.
«Еще пара минут. Лишь пара минут и все закончится». Слабое, бессмысленное утешение, не имеющее власти.
Сильнее вжимаюсь в угол, ближе к холодному камню, еще не нагретому жаром пылающего уже почти в буквальном смысле тела.
Если они найдут меня сейчас, то все завершится почти в тот же миг. Вся эта история с восставшим мальчишкой, считающим себя сильным и смелым, пошедшим против всех ради «высшего блага». Все эти погони, эти жалкие попытки скрыться, сбежать от неизбежного, выиграть чуточку времени еще. Хотя бы день, чтоб на закате закрыть глаза и сказать себе «еще один день ты смог». Глупые попытки сохранить те крохи, что еще остались, не успев растворится во тьме времен. Все закончится, если только они возьмут след сейчас.
И где-то в глубине души я этого хочу.
Но разве сейчас время для самокопания? Нет. Сейчас время сжимать кулаки и бороться. Бороться за свою волю, за свой разум, за свое тело, за свою душу. За завтрашний день. Чтобы он просто наступил. Время усыплять зло, сквозь зубы петь ему колыбельную, заставить замолчать снова. Чтобы суметь просто раскрыть ладони, чтобы снова дышать спокойно. Чтобы снова отбросить страх в самые темные глубины сознания.
И не важно, что именно эта борьба причиняет столько боли, почти убивая, почти сводя с ума, лишая сознания. Что именно эта борьба – истинная причина моего теперешнего состояния. Не важно. Главное – выстоять.
Пока они не взяли след.
Глава 6
Глава 6
Теплый свет светильников, оформленных под цветы оранжевых лилий, напоминает старые добрые свечи. Они создают почти ту же атмосферу, которой были наполнена прошедшая эпоха живого огня.
Я недовольно морщусь, поводя плечами. Нет, не от ощущений, вызываемых данным кафе. От ощутимого зуда между лопаток. Остаточный след предыдущего состояния. И от одного воспоминания прошедших трех дней я все еще вздрагиваю.
Так бывает каждый раз, когда я теряю контроль. Когда беру слишком много. То, что я сосредоточено прячу внутри, оживает и требует свою долю. Пытается взять верх, изменить меня безвозвратно. «Ты же взял больше, возьми же всё». Я знаю, что оно недоумевает, почему я так сосредоточенно борюсь, отказывая ему. Что со мной не так? Это же просто. Просто расслабится и отпустить его. Но я не могу. Я понял это в тот самый момент, когда узнал, чем оно является. И с тех пор у нас вечная борьба. Что победит? Доброта человека или сила зла? И чем дальше я живу с этим, тем больше понимаю, что не будет, как в сказке «добро победило зло, и все жили долго и счастливо». Потому что в человеке, который представляет это самое «добро» и без внедренных сил зла есть боль, ярость, ненависть, отчаянье и страх. Свои собственные, роднее всех родных.
- Добрый вечер, Тайлион.
Сердце пропускает удар. Потом еще один. И еще. А потом пускается вскачь, пытаясь нагнать упущенное.
На стул напротив садится мужчина лет двадцати восьми в дорогом черном костюме и белоснежной, почти слепящей рубашке. Его длинные, почти по пояс, каштановые волосы, темным водопадом спадают на спину. Он расслабленно кладет на стол руки, сцепив пальцы в замок и задумчиво смотрит на меня.
- Дайлиор.
Это всё, на что меня хватает. Страх медленно перерастает в ужас. ОНИ НАШЛИ МЕНЯ.
- Ты помнишь мое имя. Я приятно удивлен,- он говорит тихо и спокойно, ясно понимая, что полностью контролирует ситуацию.
Рука сама тянется к пистолету, хоть я и не свожу с него глаз.
- Ну-ну, Тайлион, не стоит, - он мягко качает головой. – Ты же не хочешь жертв среди мирного населения. Да и не страшны мне твои игрушки.
Я безвольно роняю руку обратно на стол. Я попался. Так глупо, так… легко.
- А… на меня действует.
Дайлиор мягко улыбается:
- Но ты ведь и не в полной силе.
- Как вы нашли меня? – что ж, я хотя бы буду знать. – В этот раз.
- О, мы не теряли тебя еще с того ужасного гибрида времен, когда ты убил одну из наших марионеток. Точнее я не терял.
Я вздрагиваю. Он знал, что было после. Он знал.
- Тогда почему ты пришел только сейчас? Гораздо проще было взять меня тогда, в подвале.
- Ах, - он откидывается на спинку, прижимая руки к груди. – Глупые надежды. Ты всегда мне нравился, несмотря на все свои заскоки и попытки сбежать от своей сущности. Я по доброте душевной давал тебе еще один шанс выжить. Ведь там, в подвале, ты мог оставить нелепую борьбу с собой и прийти, наконец, к нам. Почти полвека мы ждем тебя, лелея надежду, что ты одумаешься и займешь свое место. Ты один из нас, Тайлион. И вся твоя сущность рвется домой. К нам.
- Нет.
- Не ври мне. Ты можешь обманывать себя, но меня – никогда. Я знаю и понимаю, что творится внутри тебя.
- Нет! – я слегка повышаю голос, но тут же понижаю его до злого шипения. – Тебе никогда не понять что творится со мной и внутри меня. Ты бездушная тварь, не знающая жалости. Убийца!
- А ты нет? – он реагирует на мой выпад непробиваемо философски. – Скольких слуг ты убил за эти полвека, друг мой?
- Я. Тебе. Не друг!
- Определенно. Ты мне брат. Брат по крови, по духу, по сути.
- Нет. Я другой! Ты слышишь? Другой! – я снова почти срываюсь на крик.
- Не кричи, люди смотрят. Не порть им прием пищи, веди себя спокойней, - Дайлиор доверительно смотрит мне в глаза. – Ведь это именно ты мнишь себя их защитником.
- Я и есть их защитник. Единственная преграда между вами и ними.
- Нет, ты глупец, который бегает от себя же. Тебе стоит понять, что ты уже не такой, как они.
- Почему ты здесь, Дайлиор? Почему ты пришел сюда, в людное место, где не сможешь просто убить меня и забрать то, что тебе нужно? Почему не встретил меня до посещения кафе или не подстерег в темном переулке после? Какой смысл в том, что ты сидишь здесь и пытаешься строить из себя друга, хотя я прекрасно знаю твою жестокую, черную, истекающую тьмой сущность? – я перехожу с крика на шипящий шепот.
- Я все еще надеюсь, - с выражением «как же ты не поймешь, это же так просто» отвечает он. – Надеюсь, что ты одумаешься и пойдешь с нами. Серьезно, я не хочу тебя убивать. Абсолютно не хочу, несмотря на мою, как ты выразился, истекающую тьмой сущность.
- Никогда, - я отрицательно качаю головой, с ненавистью глядя в его спокойные глаза.
Он резко наклоняется вперед, и его взгляд, кажется, проникает в самую душу:
- Она не могла ошибиться. Знаешь, многие спрашивают, что она в тебе нашла, почему отдала тебе силу. Я же понимаю. Она знала то, чего не знаешь даже ты. Она знала истинную черноту твоей души, твою настоящую сущность, скрытую за мишурой доброты и человечности.
- Никто не знает меня лучше меня самого, - я нагло улыбаюсь, глядя на него. – И уже тем более полумертвая девка, которая то и видела меня не больше получаса.
В его глазах вспыхивает ярость:
- Не смей называть ее «девкой»! Она была нашей главой, самой сильной из нас! И она оказала тебе величайшую честь, коснувшись тебя. А что ты? Ты отверг ее дар, ты отринул нас, твою нынешнюю семью! Ты бежал! Трусливо, жалко поджимая хвост. И от чего? От силы, от власти, от могущества! Предавая ее память и ее выбор, ты, дрожащий в страхе человечишка, еще смеешь говорить о ней!
- Вот и накрылось все твоё показное дружелюбие, брат, - в последнее слово я вкладываю всё презрение, на какое способен. – А теперь, если ты не против и не собираешься убить меня на глазах у всех, я пойду.
Я резко поднимаюсь, с размаху бросая на стол салфетку и вынимая кошелек. Сердце колотится, и все силы уходят на то, чтобы не дать рукам задрожать. Я балансирую на острие меча и сам приближаю свое падение. Ведь Дайлиор не какая-то мелкая тварюшка, посланная по мою душу на свою погибель. Нет, он – сам хозяин этих тварюшек, мой истинный преследователь, подобный мне, только в сотню раз сильнее. И я прекрасно знаю, что мне не победить его даже в бою один на один. Даже если он уже будет ранен.
- Куда ты? – он смотрит со снисходительностью, даже не пытаясь подняться со стула.
- Куда подальше, - я бросаю деньги на стол и одариваю его испепеляющим взглядом (только бы не проколоться). – Здесь не подходящая компания.
- Я слышу, как стучит твое сердце, - вкрадчиво сообщает он. – Ты напуган, великий защитник людей. И за стенами этого заведения тебя ждет целая армия монстров. Если ты желаешь сменить обстановку, я не против, даже за. Идем, потолкуем в другом месте.
- Где ты меня тихонечко прирежешь, забрав Силу, и пойдешь праздновать победу, устроив где-нибудь кровавую резню? Нет, спасибо.
- Тайлион, дружище, - он спокойно поднимается, поправляя пиджак. – На самом деле у тебя нет выбора. Потому что, если ты не пойдешь со мной сам, я потащу тебя силой, вырезав подчистую эту жалкую дыру и, если вдруг захочу, и весь этот не менее жалкий городишко. А после того, как улицы превратятся в реки крови с островами тел, и я внимательно прослежу, чтобы ты все это видел, я все равно заберу тебя с собой. Ты всегда говоришь, что не ищешь легких путей, но в этот раз я настоятельно советую выбрать простой и тихий путь. Идем.
Я замираю, не читаемо глядя на него. Он не прав. На самом деле это не выбор. Ведь и первый, и второй путь приведет к тому, что они получат свое. А тогда уже будет не важно, умрет ли этот город сейчас, или днем позже, но он умрет. Как и большинство остальных.
Я облажался и облажался по крупному. Сам Последователь и его маленькая армия. И я, только оправившийся от приступа. Как не прискорбно признавать, но шансы равны нулю.
Но разве я имею право сдаться?
- Хорошо, я пойду с тобой.
Он улыбается и идет к выходу. И я следую за ним, чувствуя, как разгорается жгучая ненависть глубоко внутри.
Вот и наступил тот самый, поворотный момент пути.
Глава 7
Глава 7
Мы ехали очень долго. В закрытом и защищенном заклинаниями фургоне, я мог что-то знать о дороге только по поворотам, подъемам да кочкам. И несмотря на всю эту тряску (абсолютно беззвучную по желанию Дайлиора), память снова возвращала меня туда, в темную маленькую комнату, лишенную звуков извне.
В фургоне я тоже один. Не считая водителя и его хозяина, так мило забравшего меня из города. Но они там, за тонкой железной перегородкой, вне заклинания тишины. Дайлиор хотел повадить ко мне парочку слуг (с клыками, когтями и горящими жаждой крови глазами), но я вежливо попросил его не подвергать своих зверей смерти, коль я уже пойман.
Фургон ощутимо качнуло, и я представляю себе как мило бы сейчас повалились эти неустойчивые твари, пользуясь случаем, пытаясь откусить от меня пару не нужных, по их мнению, кусков.
Но я все же хмурюсь, не понимая, почему Дайлиор не поставил и сглаживающее заклинание, оставив меня бороться с ощущением беспространственности. Ведь именно это не дает мне окончательно пасть духом, запутавшись, где реальность, а где воспоминания. А сердце и без того бьется в груди раненой птицей.
Ведь по сути, это конец. Полвека бега завершаются, и завершаются паршиво. Все это время я боялся именно этого. И теперь чувствую, как страх медленно лишает меня кислорода, заставляя задыхаться, хватаясь руками за рубашку на груди. Вся борьба, все страдания, вся боль… все было зря. Они все равно получат то, что хотят. Так или иначе. И хоть я всегда подозревал, что этим все кончится, не убиваемый росточек надежды заставлял меня бежать. Год за годом, столетие за столетие. И теперь, в беззвучной темноте, наедине с тишиной, он медленно, но неуклонно вянет, отдавая меня во власть страха. Я опираюсь спиной на перегородку, отделяющую меня от пленителей, пытаясь расслабиться и дышать спокойно. Ты делал это не раз. Просто возьми себя в руки.
Дайлиор находил меня почти четыреста лет назад. Но тогда его и меня разделяло громадное ущелье, а из слуг у него были только зомбированные волки. Тогда он не расправил крыльев и не полетел ко мне. Он просто звал меня. Как и тогда, в кафе, он звал меня с собой, манил обещаниями власти и свободы. Кричал, что это мой шанс стать чем-то большим, чем жалкий человек.
Тогда я просто развернулся и ушел.
Почему он отпустил меня тогда? В то время я был уверен, что потому, что ущелье между нами было непреодолимо. Я не знал о крыльях. И с тех самых пор, как я падал с разрушенного рейши самолета, меня не оставляет этот вопрос. Почему он остановился тогда.
Нужно будет спросить его перед смертью.
Дорога длится нестерпимо долго. Иногда мне начинает казаться, что мы просто катаемся кругами. Будто я уже чувствовал этот поворот, или эту кочку.
В замкнутом пространстве, один на один с самим собой. Со своими страхами и своей болью. Зуд между лопатками не прекращается, действуя на нервы и заставляя сжимать челюсти.
Что я теряю? Уже почти ничего.
И я расслабляюсь, выпуская крылья. Рубашка с треском рвется, и тихий шелест перьев на миг наполняет тишину. Сила поднимается мягкой волной, наполняя тело. В этот раз я не борюсь, я просто жду и наблюдаю. Она медленно разворачивается внутри, подобно цветку, расправляющему лепестки, и обнажает свою сердцевину, пульсирующую первобытной тьмой. Замирает в ожидании моей борьбы, но я продолжаю сохранять тишину, прислушиваясь к ней. Тьма выпускает тонкие нити, медленно тянущиеся вверх, ко мне. Сознание наполняет ее шепот, обещания, вопросы. Но я продолжаю молчать, не позволяя себе даже сжать кулаки. Она задумчиво шевелит нитями, становящимися более прочными, но не касается сияющей сферы человеческой души. Снова начинает шептать, обещая славу, власть, могущество. Ее обычная песня, которую я слышал каждый раз, когда терял то подобие контроля, которое имел. Но я чувствую, что что-то в ней изменилось, она словно недоумевает, что происходит. Но в то же время, я прекрасно ощущаю, как изменяюсь сам. Как опадают почерневшие лепестки умирающего ростка надежды, как темнеет сияющая сфера души. Страх кричит «хватит», но я жду. Чувствуя, как просыпается ненависть, как оживает гнев. Как они сплетаются в огромный огненный шар, к которому тут же устремляются превратившиеся в веревки нити тьмы, пронзая его подобно черным стрелам. И огонь темнеет, становится похожим на пылающую звезду, покрытую темными пятнами зла. Но я продолжаю безучастно смотреть, не делая абсолютно ничего.
И от черного, пульсирующего сгустка приходит волна удивления. А потом вопрос, горящий в сознании черным огнем: «Чего ты хочешь?».
Пару секунд я продолжаю молчать, раздумывая над ответом, потом раскрываю почерневшие, но фосфоресцирующие в темноте фургона глаза:
- Смерти.
Я чувствую ее недоумевающую задумчивость. Все это время я старался избежать ее истинной сущности, желающей того же, чего требую сейчас. И теперь это всё, что я у нее прошу? От нее приходит волна абсолютного непонимания, а я лишь довольно улыбаюсь. Прошло время прекратить бег. Время изменений.
И наконец, она отвечает волной решения:
- Я дам тебе то, чего желаешь ты. Но после я потребую плату. И ты никогда больше не будешь меня закрывать. Обещай.
Я согласно киваю, растягивая губы в предвкушающей улыбке.
Время изменений. Время снова выбирать путь.
Когда фургон останавливается, я уже вижу новую линию жизни. Но я прячу это от Дайлиора, довольно улыбающегося и делающего приглашающий жест:
- Добро пожаловать домой.
Я выхожу, закрывая глаза рукой от пылающего света костров. Их не так уж и много, но они столь яркие, что освещают все вокруг как днём. Там, на другом конце мощенной громадными древними плитами площади, меня ждут еще шесть фигур в алых, бликующих в свете живого огня одеждах.
Мы проходим меж потрескивающих очагов пламени, чувствуя их неуемный жар. Раскаленный воздух превращается в танцующее марево, отчего ждущие нас фигуры кажутся миражом, дрожащим в отблесках костров.
Но вот я уже перед ними, и Дайлиор становится в их ряд. На его плечи тут же опускается такая же кроваво-алая мантия с глубоким капюшоном, делая его таким же безликим, как и остальные. И хоть лица их скрыты плотной, на мой взгляд, тканью, я ясно чувствую их взгляды. Настороженные, изучающие, задумчивые.
Вскоре один из них делает шаг вперед:
- Ты, одарённый самой сильной из нас. Ты, отрекшийся от нас и предавший Её доверие. Ты, мнящий себя защитником человечества. Мы даем тебе последний шанс изменить свое решение, принять правду и свою сущность, отречься от людей и вступить в наши ряды. Отвечай здесь и сейчас: Станешь ли ты одним из Последователей Вавилона?
Он говорил громко и пафосно, гордо выпрямившись, и я чувствовал, что он смотрит на меня свысока всю свою речь.
Я не отвечаю сразу. Я выжидаю картинную паузу. После чего тихо молвлю одно единственное слово:
- Определенно.
И в тот же миг за спиной у меня раскрываются черные крылья, закрывая фигуры от света костров. Глаза заволакивает фосфоресцирующая чернота, и я отпускаю Силу. «Делай, что обещала».
Силовая волна сбивает их с ног, отбрасывая назад. Из-за широты мантий они, летящие спиной вперед, похожи на странных, красных медуз. Я отмечаю это словно со стороны, полностью снимая контроль с внутреннего зла, запечатанного вот уже почти полтысячи лет. В одном они были, безусловно, правы: сила, заключенная во мне, поистине чудовищна. А в единении с моими личными гневом и ненавистью она превзошла все ожидания.
Они подскакивают на ноги и, активировав свою Силу, переходят в наступление. Для моих глаз все происходит, как в замедленной съемке: они бегут обратно ко мне, и их мантии развеваются за спинами алыми крыльями. Половина все же остается на местах и их запястья окутывает черно-сиреневый свет. Я медленно иду вперед, навстречу им, считающим себя сильнейшими.
В те самые моменты, когда мои пальцы проходят сквозь их тела, ломая ребра, и сжимают трепещущие, черные сердца, вырывая их из груди, я осознал глупость прошлых столетий. Мне незачем было бежать, мне незачем было скрываться, мне достаточно было принять свою суть, как они и говорили.
В меня летят энергетические стрелы, разбрасывающие сиреневые искры. Но мне достаточно лишь слегка шевельнуть ладонью, чтоб они, бессильно шипя, исчезали, ударившись о сформировавшийся силовой щит.
Кто-то что-то кричит, они медленно отступают, держа дистанцию и продолжая яростно атаковать. Их осталось только четверо. Я резко, слева на право, взмахиваю окровавленной по локоть рукой, оставляя черно-фиолетовый след в воздухе. Они снова разлетаются в стороны. Губы растягиваются в улыбке. Я ликую, я наполнен черной радостью и удовольствием. Они умирают, и я чувствую запах их смерти. Мои преследователи бегут от меня, не в силах остановить.
Одна из фигур, заполошно отступая, кричит что-то. Мне сложно сосредоточится на словах, вдруг ставших мне чуждыми, но ради интереса я делаю это.
- Ты бесконтрольное чудовище! Как же все те слова о защите человечества?! Ты станешь более ужасным монстром, чем мы!
Где-то на грани сознания, я осознаю, что знаю этот голос. И ненавижу его. Верхняя губа приподнимается, словно обнажая не существующие клыки. Я беру эту маленькую, ненавистную фигурку за горло и поднимаю в воздух. Он хрипит, дергая ногами. Со спины я чувствую жар летящих в меня огненных шаров, но резкий взмах крыльями сносит их с разные стороны.
- Возможно, ты и прав, - я едва узнаю свой голос, теперь будто отдающийся хором других голосов. – Но я сделал все, как вы хотели. Разве. Вы. Не рады?
Он хрипит, не в силах говорить. Я бы швырнул его в стену, но их это не убивает. Рука проходит сквозь него, делая сквозную дыру. За спиной что-то кричат, но мне больше не интересно их слушать. Этой ночью я охотник, а они – жертвы. Те, кто считал себя сильными, те, кто хотел моей смерти, те, кто не ведали истины, они все умрут до первого луча солнца.
Их крики, их боль, запах их ужаса и отчаянья, они как наркотик. Хочется еще и еще. Они вызывают эйфорию, не сравнимую ни с чем. Впервые за долгие годы я доволен. Но сквозь дымку ядовитой, злой радости, все еще пробивается страх. Он все еще в моей крови, на уровне хромосом, едкий, как серная кислота, ледяной, как сам космос. Он все еще заставляет дрожать человеческую душу, шепча «а если ты не сможешь остановиться?». Я так хочу заставить его замолчать, я так хочу вытравить его из своего тела. Но даже при моей нынешней силе я не в силах этого сделать. Он сильнее даже пылающей в яростном огне ненависти. И возможно именно он сохраняет мне рассудок.
Когда последний из них умирает, когда в ночи остаюсь лишь я, кровь и смерть, дрожащая в свете костров, я падаю на колени, глядя на почерневшие от засыхающей крови руки. Крылья за спиной безвольно опускаются, и тишину ночи пронзает звенящий крик. Я стал одним из них. Последователем Вавилона. И это принесло им смерть.
Тьма внутри меня успокаивается, сворачиваясь удовлетворенным клубком. Она выполнила свое обещание. Она подарила мне смерть и свободу. И по моим щекам медленно катятся кровавые слезы.
«Разве тебе не понравилось?» - удивленный, но в то же время хитрый шепот.
- Понравилось. Но только в этот раз.
Я отвечаю ей вслух, поднимаясь с колен. Взгляд скользит по залитой кровью земле, сияющей в отблесках огня. Словно я снова оказался там, на черном пожарище своего дома, наполненном жаром и смертью. Только в этот раз все это сделала я. Я снова смотрю на свои руки. Чудовище, какого не видовал свет. Была ли эта ночь спасением? Или же гибелью человечества? Я смотрю на сияющее мириадами звезд небо. Ответ знает только время.
Черные крылья разворачиваются за спиной и рассекают воздух, унося меня прочь от потрескивающих костров и пропитанной кровью земли. Туда, в небеса, такие же черные, как и мои глаза.
Сегодня ночью твой полет заберет тебя выше.
И эта ночь будет ночью вдохновения.
И эта ночь будет ночью вдохновения.